А барный стул так высок, что темечко в облаках
С такой высоты упасть – бессмысленно и нестрашно
Пока он, отчаянно пьяный, спал у тебя в руках,
Ты помнила все языки Вавилонской башни

Что, впрочем, бес толку, ибо немыслимо говорить
Твоими сожжёнными искренностью губами
Ты, разве что, просишь бармена повторить,
И дым от стакана валит прочерченными клубами

А ночь черна недостаточно, не черней
Волос его – здесь речь дрожит и идёт курсивом
И если Господь будет милостив, он отдаст его, но не мне,
Он та глубина, с которой мне вынырнуть не по силам

А парный когда-то, без пары оставшийся ремешок
Сандалии служит отныне тебе браслетом
По небу рассыпан щедро бриллиантовый порошок,
И в месяц вонзается шпиль ближайшего минарета