Выходил – становился другой: и в руках две птицы,
И такой, что попробуй сдержаться и не влюбиться,
Броненосный, и ни свалить его, ни подбить,
За него и земля, и крепкий стенной гранит.

Приходил – ртутный, быстрый, босой, обвивал лозою,
Так смотрел на них – словно Индра перед грозою,
Отражал все удары и так наносил свои –
Сделал выдох – они легли.

А дорогой обратно, тропою каменной, пыльной,
Слушал пение птичье: «Будь сильнее, будь сильным».
Отвечал им: «Вот так же, под ласковый щебет птиц
Альбигойцы поощряли самоубийц».

А домой возвращался – к коврикам, книжным полкам,
Думал – толку-то в силе этой, в ударе – толку,
Быть, как башня сторожевая, зачем, зачем,
Если не у кого расплакаться на плече?