В трактире «У чёрного единорога»
Малис пьёт коктейль за коктейлем.
Гет за стойкой, ей недоливает,
светит улыбкой белой,
Гет худ, высок и спокоен
(ещё вчера, впрочем, прыгал в резинку);
возле глаз у Малис
не так давно проступили морщинки.

Малис роняет кудлатую голову
в тёплые свои ладони,
думает: больше, наверное,
ни в кого себя так не уронит,
думает, сколькими же локтями
стол этот полирован,
над её головой повисает
невысказанное слово.

В трактире «У чёрного единорога»
Гет сядет к Малис за столик,
полезет в карман, достанет
цветных разных ниток, десяток иголок,
скажет – не хочешь смотреть,
как я сердце тебе зашиваю –
то давай-ка условимся:
улыбайся, стакан отставляй.

Малис в кулаке быстро спрячет
горькую злую ухмылку;
но отодвинется от него,
погладит его по затылку.
Спросит: ну, что ты можешь,
что знал ты и что видел?
И вот тогда выложит Гет
на стол из-за пазухи книгу.

Он возьмет её пальцы в свои,
проведёт ими по коленкору:
«Знаешь, Малис, тебе не хватало
обычного разговора»
Перелистнет, и со страниц
вдруг начнут осыпаться
тропики, птицы; радуги –
вот их четыре, вот двадцать.

«Хочешь ещё? – листай»
Книга в руках горячеет,
и на ладони сходят с бумаги
тигры, химеры и змеи…

В трактире «У Черного единорога»
на утренних стеклах – росинки.
У Малис начинают
разглаживаться морщинки.