Оглядись. Всё вокруг тебя корабли, да пристани.
Каждый чётко ложится на курс до сердца или к чертям.
Стоит только вдохнуть поглубже, всмотреться пристально,
И картинка сходится по частям.

Боцман рому накатит с утра и до ночи мается,
Мерит наискось палубу хуем, да поперек,
А в усах его путается Полярная, усмехается
Блядский синенький огонёк.

Юнга спит, ему грезится порт и ляжки невестины.
Опрокинутым литрам и склянкам прожитым несть числа.
От тоски он тает, исходит слезами пресными –
Ложка крови, тельняшка и два мосла.

Ты и сам идёшь по звёздам к земле неназванной,
И морская миля кроет асфальтовую версту.
А сирены любят таким, как ты, напеть и после размазывать
Соль искристую по загорелому животу.

А прислушаться – если не хлопать еблом и ластами,
Если стихнет ветер порывистый штормовой, –
Слышишь: тихо скулит, врастая в штурвал запястьями,
Кадыкастый худенький рулевой.