… нет, мы не пашем и не сеем, мы бьёмся мухой о стекло. Мой ангел мучается сердцем и жадно тянет корвалол, сидит средь сумрака и пыли, не пьёт чаёв, не жжёт огней, скребёт засаленные крылья и стонет (верно, обо мне). Где я  — слаба, дурна, нелепа… как он рыдает напоказ. Мой ангел целит пальцем в небо, а попадает точно в глаз; над обесточенной конфоркой смеюсь без видимых причин.…  (Когда ещё так сильно торкнет? – вот и торчи, балда, торчи). Ах, он приходит, будто в ссылку, мой повелитель параной. Мой ангел мучает бутылку по совместительству со мной, а я, страшась плохого знака, пишу записки дуры в стол…Мой ангел, что ж это за нахуй! — ору я в комнате пустой. И так ни плошки, ни корыта, и грудь родит то вой, то вздох; дверь заперта, окно закрыто, цветы завяли, бобик сдох, душа надета наизнанку, гляжу и выгляжу ежом…ну где тут вас терпеть, мой ангел, обеспокоенно-чужой? О вы, заюзанный хранитель себя, меня и очага, кого угодно хороните, моя святая кочерга, но не меня, хоть ради смеха, хоть ради прочего дерьма… уж если надо будет съехать, то я сама, мон шер, сама…